ТЕОЛОГОПЕДИЯ

Г

 

 

ГАЛИЛЕЙСКОЕ ОЗЕРО – Это озеро именовалось также как Геннисаретское и Тибериадское, в честь правителя Тиберия. Иногда его называли морем.

 

ГАРАНТИЯ – В кальвинизме обеспечение Богом исполнения по отношению к избранным людям всех предоставленных Им обетований, наследия, непоколебимой веры и усыновления.

 

ГЕЙДЕЛЬБЕРГСКИЙ КАТЕХИЗИС (Heidelberg Catechism) – С 1559 по 1576 годы самым влиятельным немецким пфальцграфством Палатинатом управлял Фридрих Третий, обитавший в Гейдельбергском замке. В 1562 году он издал указ о подготовке нового катехизиса в помощь служителям и учителям, наставляющим людей в христианской вере. К концу того же года катехизис был готов; а уже в январе следующего года он был утвержден Гейдельбергским собором и издан на немецком языке с предисловием Фридриха Третьего, датированным 19 января 1563 года. Этот труд, известный как «Гейдельбергский катехизис», несомненно, является наиболее широко употребляемым и признанным катехизисом всего периода Реформации.

Согласно древней традиции первоначальными авторами Гейдельбергского катехизиса считаются Захарий Урсин и Каспар Олевиан. Однако мы знаем наверняка лишь то, что Гейдельбергский катехизис представляет собой совместный труд целой группы авторов. В своем предисловии Фридрих Третий не приводит чьих-либо имен, а лишь ссылается на то, что в составлении катехизиса принимали участие богословы и высшее духовенство Палатина. Понятно, что разработка, как правило, ложится основным грузом на плечи одного-двух человек, подготавливающих предварительный проект документа. Большинство авторитетных исследователей считают, что руководителем проекта по составлению катехизиса был Урсин, хотя некоторые полагают, что руководство осуществлялось Олевианом. Второе и третье немецкое издания катехизиса появились спустя несколько месяцев после первого. Каждое из этих изданий внесло некоторые дополнения, которые впоследствии образовали так называемый вопрос №80. Четвертое издание, по существу одинаковое с третьим, было включено наряду с положениями о крещении и Вечере Господней в новый Церковный Устав Палатина, опубликованный 15 ноября 1563 года. Четвертое издание, известное как «общепринятый текст» (textus receptus), повсеместно используется христианами. Официальный перевод катехизиса на латынь был также издан в Гейдельберге в начале 1563 года.

 

ГЕНРИ  МЭТЬЮ – автор изданного на русском языке «Толкования на книги Нового Завета» в шести томах/ Генри родился 18 октября 1662 года в Брелоке. маленьком городке Англии, и умер 22 июня 1714 года. Он был вторым сыном благословенною служителя Евангелия Филиппа Генри. Таким образом, Мэтью Генри вырос в богобоязненном доме и был наставлен в евангельском учении с юности. Но даже такому ребенку необходимо убедиться в том, что без Спасителя ему не обойтись. Эту потребность в вере Мэтью испытал, когда ему было 10 лет. В своих воспоминаниях он пишет о проповеди своего отца на Псалом 50:19 Жертва Богу дух сокрушенный: сердце сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже. «Я ду­маю, именно это явилось поворотным пунктом в моей жизни, после которого я осознал свою ответственность перед Христом».

 

ГЛАС БОЖИЙ (ГЛАС НЕБЕС) – Голос Бога. Глас вопиющего в пустыне – безответный призыв, не услышанная мольба. По Евангельской истории об Иоанне крестителе, который в пустыне перед непонимающим его народом призывал открыть пути и души Иисусу Христу. Трубный глас – Призыв к ответу за все содеянное. По евангельскому повествованию о трубах архангелов, призывающих к ответу в день Страшного суда.

 

ГНЕВ – чувство возмущения и негодавания.

 

ГОВОРЕНИЕ НА ИНЫХ ЯЗЫКАХ (ГЛОССОЛАЛИЯ)  – Чудо, произошедшее с апостолами в День Пятидесятницы сопровождающееся способностью говорить на наречиях разных народностей. Данное чудо стало явным подтверждением сошествия Святого Духа с небес, обещанного ранее верующим (Церкви) Иисусом Христом. А также это чудо показало, что Царствие небесное теперь открыто всем народам ибо звучали наречия всех присутствующих народностей во время проповеди апостолов.

 

ГОДЫ УЧЕНИЯ ЖАНА КАЛЬВИНА В СТРАСБУРГЕ - Если Фарель нашел новую сферу приложения своих сил в Невшателе, а Коруд - в Орбе, то Кальвин вновь решил обосноваться в Базеле, в качестве при­ватного ученого. В доме профессора Симона Гринея он встретил дружественный прием. Однако его уединение продлилось недолго. Несмотря на свое сопротивление, он в конце концов уступил на­стоятельным приглашениям в Страсбург в каче­стве священника: «Превосходный слуга Христов Мартин Бутцер силой призвал меня на мое новое место с похожими заклятьями, как некогда Фарель в Женеву». В качестве призванного священника общины французских беженцев 8 сентября 1538 года он прочел свою вступительную проповедь в страсбургской церкви св. Николая.

Для изгнанного реформатора начались три года плодотворного развития. Община была не­большой, и служба оставляла время для любимых занятий и литературных трудов. Пусть маленькое, жалованье спасало от крайней нужды. Значитель­но более благоприятная, чем в Женеве, атмосфера укрепила Кальвина в его желании исполнять здесь свое жизненное призвание. 29 июля 1539 года он купил себе права гражданина Страсбурга. Обо­собленное церковное положение общины бежен­цев позволило ему предпринять реформаторские попытки построения общины. Он проповедовал четыре раза в неделю, ежемесячно отмечал со своей общиной причастие и наводил церковную дисциплину в границах, установленных городс­кими правилами. Порядок богослужения он установил в значительной степени по образцу имевшихся в Страсбурге реформаторских литур­гий, для чего ввел пение псалмов, которого пытался добиться в Женеве. Еще одним элементом прак­тического построения общины была замена католи­ческой исповеди личной беседой со священником. В первую очередь своего духовника должны по­сетить причащающиеся, чтобы, как пишет Кальвин в это время Фарелю, «несведущие были лучше подготовлены, нуждающиеся в наставлении полу­чили его, а обеспокоенные и встревоженные были утешены». Кальвин подчеркивает в этой связи, что он сможет лишь тогда отказаться от института ис­поведи, если его заменит подобная душеспаситель­ная беседа. Возможно, важнейшим страсбургским наследием в деле практического преобразования церкви было восприятие Кальвином учения Мар­тина Бутцера о четырех должностях (о котором речь впереди). Вообще, говоря о будущем устрой­стве женевской церкви, можно отметить глубокое влияние Бутцера на Кальвина. Реформатор при­дал в «Наставлении в христианской вере» своим теоретико-теологическим представлениям упорядо­ченную форму, но для практического построения церкви у него было мало опыта. Поражение в Женеве ясно показало, что в этой области ему еще учиться и учиться. Для него оказалось счастли­вым стечением обстоятельств то, что в лице страс-бургского реформатора, старше его на 17 лет, он нашел наставника, опытного в церковной практике. Однако отношение Кальвина к Бутцеру никогда не отличалось низкопоклоннической зависимостью. Скорее он гениально продолжал его инициативы. И в научном отношении эти годы были для Кальвина плодотворными. Здесь, в Страсбурге, впервые в Реформации, была сформулирована и воплощена мысль о всеобщем народном образова­нии. Преподавание начиналось с элементарного и было организовано последовательно, венчали его курсы философии и теологии. В знаменитой Высшей школе, которую основали Иоганн Штурм и Мартин Бутцер, теологические лекции Кальви­на, посвященные евангелию от Иоанна и двум По­сланиям к коринфянам, стали вскоре центром при­тяжения. Наряду с этим Кальвин опубликовал комментарий к Посланию к римлянам и открыл тем самым длинный ряд своих толкований Библии. На это же время приходится новая переработка «Наставления» и его французское издание. В кон­це своего пребывания в Страсбурге Кальвин опубликовал небольшое сочинение о причастии на французском языке. Уже здесь он занимает само­стоятельную позицию между Лютером и Цвингли по этому спорному вопросу. Наконец, следует упомянуть книжечку псалмов, которую он издал, по­этически обработав произведения Клемана Маро и использовав собственные переводы и новые мелодии. Не в духе Кальвина было говорить о своих семейных обстоятельствах, свидетельства о себе в этом отношении весьма скупы. Дело всегда заслоняло его личность. Тем не менее следует упомянуть о произошедшем в страсбургский пе­риод бракосочетании Кальвина. Кальвин ждал от своей жены, «что она будет скромной, услужливой, не язвительной, экономной, терпеливой и станет заботиться о моем здоровье». Эти ожидания долж­на была оправдать вдова одного обращенного им анабаптиста. 10 августа 1540 года он заключил брак с происходящей из Люттиха валлонкой Иде-леттой де Бурен. Венчал их прибывший из Невша-теля его друг Вильгельм Фарель. То немногое, что сказано Кальвином о его браке, свидетельствует о глубокой и сильной привязанности, которая соеди­няла его с этой женщиной. Однако им не было от­пущено долгое счастье. 29 марта 1549 года Иде-летта Кальвин умерла. Реформатор очень тяже­ло переживал ее смерть. Даже годы спустя он в письмах говорит о ране, которую оставила в его ду­ше эта утрата. Родившийся 28 июля 1542 года сын Жак не прожил и месяца. Когда много позже во время одного религиозного спора один из против­ников Кальвина прибег к личным выпадам и упрекнул, что у того даже нет сына, реформатор ответил хладнокровно и в то же время пророчески: «Мои сыновья? Они по всему свету».

Пока Кальвин находился в Страсбурге, в гер­манском государстве Карл V начал попытки вос­становления единства веры. Вновь начались встре­чи между представителями обеих конфессий. Кальвин в качестве наблюдателя участвовал в важных религиозных дискуссиях во Франкфурте весной 1539 года и в Хагенау в июне 1540 года и поддержал в первую очередь усилия Бутцера по обеспечению положения протестантов во Франции. Межконфессиональный коллоквиум в Вормсе в ноябре 1540 года он благодаря странному стечению обстоятельств посетил в качестве уполномоченного герцога Люнебургского. Там Кальвин напрямую столкнулся с проблемами немецкой Реформации. Он собственными глазами наблюдал борьбу пред­ставителей различных политических сил. Независи­мо от этого он со своей самостоятельной позиции вмешался в переговоры. Будучи молодым пред­ставителем второго поколения реформаторов, он намного более реалистично, чем его старшие кол­леги, относился к уже свершившемуся разрыву с Римом и поэтому был вынужден разрушить неко­торые иллюзии готового к союзу Бутцера и стре­мящегося к миру Меланхтона. Разумеется, по мере возможностей он поддерживал их усилия, но на переговорах был более неуступчив, чем они, по­скольку зорким взором давно распознал, что в хри­стианстве произошел раскол. В политическом пла­не Кальвин на этих переговорах прилагал усилия для заключения союза германских князей с Фран­циском I против Карла V. Маргарита Наваррская от имени своего брата выразила за это Кальвину глубокую признательность.

В апреле 1541 года в Регенсбурге вновь про­шли переговоры относительно рейхстага. Меланх-тон настоятельно потребовал присутствия Каль­вина «из-за его известного имени среди ученых». Кальвин явился в качестве официального делега­та вольного имперского города Страсбурга, но настроенный пессимистически. Его трезвая оцен­ка ситуации оказалась верной. В вопросах веры в Регенсбурге также не был достигнут прогресс, и Кальвин в изданном им «Actes de la jonrnee imperiale fenue en la Cite de Regespourg» крити­чески рассмотрел позиции. Возможно, важнейшим результатом его участия в немецких делах стала дружба с Филиппом Меланхтоном, с которым он близко познакомился на религиозных встречах. С тех пор он питал глубочайшее уважение к не­мецкому учителю. В 1543 году он посвятил Меланх-тону свой трактат о свободной воле, а три года спустя издал его знаменитый «Loci communes» на французском языке. В то же время Кальвин дос­таточно критически относился к церквам немецкой Реформации. Он отмечал отсутствие церковной дисциплины и порицал форму лютеранского бого­служения, которое казалось ему недостаточно еван­гелическим. Но наибольшее неприятие вызывало у него социальное положение немецких церквей в общественной структуре. Он не одобрял засилия политических сил в сфере религиозных решений и церковного устройства. Несмотря на эти объек­тивные различия, его связывала глубокая и долгая дружба с немецкими реформаторами Меланхтоном, Бутцером, Иоганном а Ласко и многими другими. С Лютером Кальвин никогда не встречался. Их душевный склад был совершенно различен, кроме того, велика была и разница в возрасте. Лишь благодаря некоторым своим латинским сочинени­ям они получили возможность узнать и оценить друг друга.

За годы, проведенные Кальвином в Страсбур­ге, положение в Женеве в корне изменилось. Вес­ной 1539 года после выборов было сформулирова­но несколько статей, которые грозили полностью подчинить город власти Берна. Противники каль­винистского церковного устава - кальвинисты по этим статьям называли их «артикулянты», а народ «артишоки» - попытались таким образом построить в Женеве государственную церковь по бернскому образцу. Этими статьями, в которых речь шла о дополнениях к Пайернскому договору, в 1536 году гарантировавшему Женеве определенную самосто­ятельность, артикулянты по неспособности или недомыслию делали уступки, равносильные прода­же имперского города Берну. Когда все вышло наружу, в Женеве разразилась буря негодования. Сторонники Кальвина, которые по имени Фаре ля назывались «гильермистами», под руководством Ами Перрена смогли предотвратить ратификацию статей Большим магистратом. Посланники, по­ставившие свою подпись под статьями, вынужде­ны были бежать. Бернская партия утратила у на­рода кредит доверия, и в магистрат избиралось все больше «гильермистов». В августе-сентябре 1540 года бежали проповедники, поставленные на место изгнанных реформаторов. Дело дошло до того, что Берн настаивал на ратификации статей и грозил войной. Покинутый своими политическими вождями и духовенством, город, в котором быстро приходили в упадок политическая и церковная жизнь, попечительство о бедных и больных, систе­ма обучения, в этой угрожающей ситуации не ви­дел иного выхода, как призвать человека, которо­го он ранее изгнал: Кальвина. Уже 20 октября 1540 года в Страсбург отправилось первое посоль­ство из Женевы, чтобы обратиться к нему с этой просьбой.

Политическая смута сопровождалась еще од­ним процессом, который в не меньшей степени подготовил возвращение Кальвина в Женеву. Катастрофические обстоятельства, следствием ко­торых стало изгнание Кальвина, побудили като­лическую сторону, что совершенно естественно, к попытке восстановление католицизма в городе. Прелюдией этой попытки стало обращение учено­го и гуманистически образованного кардинала Карпентраса Якоба Садолета к гражданам Женевы с требованием вернуться в лоно старой церкви. Обращение было выдержано в умеренном тоне, оно не углублялось в теологические различия в учениях, резкими были лишь слова о Кальвине и Фареле, которые именовались совратителями бедных граждан Женевы. Письмо было переда­но магистрату, который учтиво и дипломатично подтвердил его получение, но совещался долгие ме­сяцы: что и как ответить на послание. Женева была просто огорошена, когда внезапно появились первые печатное экземпляры ответа Кальвина Са-долету на латинском и французском языках. В мгновение ока тираж был распродан, и сразу же началась допечатка. Тем временем обращение Са-долета попало из Женевы в Берн, и бернское пра­вительство обратилось к Кальвину за ответом. Ответ Кальвина кардиналу Садолету - это малень­кий шедевр реформаторской теологии, который по праву считается одним из его знаменитейших про­изведений. Лютер прочел его и был в восторге. Приводя глубоко продуманные доказательства, реформатор шаг за шагом опровергает аргументы кардинала, причем в элегантной и благородной форме. Это сочинение - «классическое оправда­ние необходимости Реформации. Как монолит воз­никает здесь вместо выхолощенной номинальной церкви желанное и доставшееся с помощью личного участия в борьбе зрелище евангелической церкви, которая через тысячелетие протягивает братскую руку раннехристианской церкви и получает от нее посвящение и наставление» (Гюнтер Глёде).

Ответ Кальвина Садолету произвел в Жене­ве эффект разорвавшейся бомбы.  Противники Реформации затаились, а усилия по возвращению Кальвина стали более интенсивными. Но изгнан­ника не так-то легко было вернуть: у него остались о Женеве неприятные воспоминания. Генрих Бул-лингер, Петер Вирет, Вильгельм Фарель, магистра­ты Цюриха и Базеля, а также магистрат Женевы испробовали все мыслимое, чтобы побудить Каль­вина вернуться. Как и в 1536 году, Вильгельм Фарель со своей харизмой сыграл решающую роль. «Ты вверг меня в несказанные хлопоты со своими громами и молниями», - пишет Кальвин своему другу. 13 сентября 1544 года реформатор вновь прибывает в Женеву.

 

ГОНЕНИЯ – преследование с целью притеснения, угнетения, запрещения.

 

ГОРДОСТЬ (ГОРДЫНЯ) – В христианстве один из грехов, связанный с высокомерием, с высоким мнением о себе (спесь), приведший небесного ангела к низвержению с небес и ставшего в последствии обольстителем людей. Гордости подвержены люди и Библия обличает это грех.

 

ГОСУДАРСТВО И ПОЛИТИЧЕСКАЯ СВОБОДА ПРИ ЖАНЕ КАЛЬВИНЕ – Создавая консисторию, Кальвин попы­тался реформировать и достроить цер­ковь в соответствии не с государствен­ными, а с духовными критериями. Он понудил бургомистра Женевы с 1560 года ставить перед дверью зала заседаний скипетр как знак его государственной власти. Однако отделение церкви от государства было для Кальвина невозможно и с теологической точки зрения потому, что он рас­сматривал властные органы так же, как божествен­ное установление. Отсюда, при всем разграничении компетенций, проистекала связь между церковью и государством, которая была для него неразрывной. Духовной основой приверженности Кальвина этой связи было - возможно, в отличие от Цвингли и Лютера - предвидение всесилия абсолютистско­го государства, которое он пытался несколько ос­лабить. Поэтому он подверг критике церковную систему западноевропейских государств и земель­ные церковные власти в Германии. Поэтому он хотел провести границы между полномочиями церк­ви и государства. Он принял учение Лютера о двух царствах, однако модифицировал его, придав ему теократический акцент, чтобы воспрепят­ствовать секуляризации государства, которую он предвидел.

Государство выросло не из греха или благода­ря греху человека, оно согласно Кальвину является милостивым установлением Божьим. Перед ним прежде всего стоит задача осуществлять заповеди Божьи и способствовать расширению царства Гос­подня. Его происхождение - в воле Божьей. Вла­сти находятся между Богом и подданными и от­ветственны перед ними. «Поскольку Бог их поста­вил и они исполняют его службу, они обязаны ему отчетом. Далее служение властей должно идти на пользу подданным. Поэтому власти - их должни­ки», - говорит Кальвин в комментарии к Посла­нию к римлянам, 13, 4.

Взаимоотношения между властями и поддан­ными определяются в первую очередь обязаннос­тями. Для пояснения Кальвин заимствует у тра­диции понятие «mutua obligatio» (взаимные обяза­тельства). Власти обязаны заботиться о мире, жизни, собственности и благопристойности в сфе­ре жизни подданных. В случае войны они могут потребовать жизнь, в случае нужды - налоги. Кальвин считает, что он полностью определил со­подчинение прав и обязанностей обоих формули­ровкой: «В государстве речь идет о свободе, кото­рая направлена на сдерживание и имеет правовое обоснование». Естественноправовой критерий «suum cuique» (каждому свое) требует наличия в обще­ственных отношениях правовых и справедливых

форм права. Однако грех человека делает невоз­можным ограничение только натуральным пра­вом. Оно должно быть дополнено, истолковано и применено с помощью положительного, наде­ленного государственными полномочиями права. Такое «правовое государство» в основе своей со­держит не «взаимные обязательства»  (mutua obligatio), договор, который в соответствии с ес­тественным правом определяет отношения подчиненности, ограничивает и определяет взаим­ные обязанности и права властей и подданных. «Mutua obligatio» предусматривает не автоном­ные обязанности и права, а вину одного перед другим, которая проистекает от ответственности обоих перед Богом.

Мысль о договоре в понимании государства не нова. Кальвин внес коррективы в традицию, суще­ствовавшую со времен Аристотеля, сознательно исключив идею договора о подчинении и связь договора с догмой о суверенитете народа; но преж­де всего - мысль об оговоренном праве, согласно которому один партнер по договору лишь тогда имеет обязательства перед другим, пока этот дру­гой выполняет свои обязательства. Кальвин поэто­му постоянно подчеркивал, что христианин обязан подчиняться даже забывшему свои обязанности властителю. И все же включение Кальвином по­ложения о договоре в его теологию имело далеко идущие последствия. «Договор был для него орга­нической связью между главой и членами, в кото­рой могут проявляться обоснованные элементы обязанностей и права, а именно таким образом, что из соглашений между обоими органами может сле­довать элемент права в виде обязательных зако­нов, элемент индивидуальных правомочий в виде свобод, которые власти защищают и которым слу­жат порукой» (Йозеф Бохатек).

Поэтому не кажется неожиданным, что у Каль­вина имеется дифференцированная оценка форм государства. В комментарии к Посланию к римля­нам, 13, женевский реформатор рассматривает любую форму политической власти как Божье установление, но отдает предпочтение смешанной аристократи­чески-демократической форме. Ограниченная демократическими правами аристократия наибо­лее соответствует его представлениям о действии Святого Духа. Его сомнения относительно наслед­ственной монархии поэтому можно понять в том плане, что дух Божий, который придает наилучшие способности для политической деятельности, не передается по наследству. Так же возражал Каль­вин и против абсолютной демократии. Неравенство людей, сообразное творению, и их различная духов­ная одаренность требуют ограничения чисто демо­кратического принципа. Поэтому Кальвин требу­ет всеобщего активного избирательного права и в то же время желает ограничить пассивное изби­рательное право в интересах аристократии. Цель, которую преследует эта оценка форм государст­ва, ~ политическая свобода. В каждом разделе «Наставления», где Кальвин говорит о различных формах государства, он обосновывает предпочте­ние смешанной аристократически-демократиче­ской формы с помощью понятия свободы: «Нет более счастливого вида правления, чем то, где свобода надлежащим образом сдержана и пра­вильным образом устроена на долгое время. Я по­читаю также счастливейшими тех, кому позволе­но наслаждаться этим состоянием... Да, власти с величайшим напряжением должны стремиться к недопущению того, чтобы свобода, защитниками которой они назначены, была хоть как-то умень­шена, не говоря уже о ее нарушении. Если они при этом слишком небрежны или проявляют слишком мало заботы, то они вероломны на своей службе и являются предателями своей отчизны». Спорный вопрос о том, способствовал ли Каль­вин возникновению политической свободы, нераз­рывно связан с вопросом о принципах современ­ного демократического правового государства. Эмиль Дюмерже приложил немало усилий, чтобы доказать, что политические принципы Кальвина можно выразить и интерпретировать лозунгом «Свобода, равенство, братство». Эрнст Трёлтш полагает, что сочетание общинной церкви и госу­дарственной республики в Женеве повлияло на демократическую мысль. Вальтер Кёлер заявил, что кальвинизм имел предрасположенность к де­мократии. Йозеф Бохатек существенно ограничил интерпретацию Дюмерже, указав, что понятия сво­боды, равенства, братства, которые встречаются у Кальвина, нельзя оценивать в духе современной демократии. На это Эрик Вольф возразил, что для Кальвина «свобода к Богу, равенство перед Богом, братство с ближним были такими же существен­ными чертами справедливого государства, как сво­бода от тирании, равенство перед законом и братст­во в управлении бренным имуществом». Разуме­ется, было бы односторонней точкой зрения называть Кальвина отцом современной демокра­тии. К тому же подобное суждение должно было бы исключить историческую роль Просвещения. Однако такой же односторонней точкой зрения было бы считать его мрачным тираном. В общих чертах о взглядах Кальвина можно сказать следующее: во-первых, Кальвин не только стре­мился к свободе церкви от государственной опеки, но и пытался практиковать ее в дозволенных ему рамках. Во-вторых, он требовал политической сво­боды в соответствии с правом и резко осуждал зло­употребление ею. В-третьих, он защищал свободу выбора профессии. В-четвертых, он считал всеобщее активное избирательное право в рамках закона желательным участием в политической жизни. В-пятых, равенство людей перед Богом и законом он не только обосновал теоретически, но и осуще­ствил практически на примере Женевской консис­тории. С современной точки зрения отрицательно можно оценить следующее: во-первых, то, что Кальвин не практиковал в Женеве свободу веро­исповедания, хотя в принципе настаивал на ней; во-вторых, то, что ему была чужда мысль о рели­гиозной веротерпимости в совместном существова­нии, каким бы терпимым ни был Кальвин в отно­шении других церквей; в-третьих, то, что он созна­тельно обошел в своем учении о государстве вопрос суверенитета народа и что, в-четвертых, он принципиально не признавал за отдельным граж­данином права на политическое сопротивление.

Тем не менее несомненно, что Кальвин и в политическом отношении пролагал пути современ­ному миру. Своеобразный устав консистории женевской церкви вызывал желание подражания. Его историческое значение заключается не толь­ко в том, что он послужил примером для реформи­рованных церквей, но и в том, что он вызывал ис­кушение перенести его в сферу политики. Он был тем типом устава, который мог послужить моделью политической конституции. И действительно, кальвинова модель церкви благодаря политизации французским протестантизмом уже во время ре­лигиозных войн была перенесена гугенотами в сферу политики. Гугеноты были своего рода го­сударством в государстве, своего рода республи­кой в монархии, и их конституционная организа­ция была формально признана в Нантском эдикте о веротерпимости.

Этот устав был весьма примечательным явле­нием в мире, в котором политическое правление было абсолютистским и династическим. Его суть заключается в том, что Кальвин подготовил почву для идей равенства, братства и свободы. В первом проекте церковного устава января 1537 года го­ворится: учреждаемая консистория должна каж­дого, «кто бы он ни был, дружески наставлять». Впоследствии консистория признавала принципи­альное равенство перед Божьим законом, которое относилось к каждому, «кто бы он ни был». Со­словные или социальные привилегии утратили свое значение. И собственная семья Кальвина в Женеве, и семья короля Генриха IV в Наварре подчинялись этому равенству. Трудно отрицать, что тем самым Кальвин подготовил основной принцип современного правового государства, поскольку не только от высокопоставленных лиц требовались отдельные акции покаяния, но и вся община подчинялась равенству перед божествен­ным правом. В основе устава женевской общины лежал также принцип братства, который Кальвин исполь­зует для характеристики взаимоотношений влас­тей и подданных. Он исходит из того, что «каж­дый есть часть целого» и, следовательно, должен нести ответственность за ближнего и всю общи­ну. Эту ответственность приняла на себя особо служба дьяконата. Женевская община создала превосходное попечение о бедных, которое ис­ключало нищенство; знаменитую Академию, об­разцовые гражданские и уголовные законы; раз­вивала новое производство, особенно в текстиль­ной промышленности; утвердила право убежища для религиозных беженцев и т. д. Кальвин дал Женеве церковно-общественную структуру, кото­рая подняла город на высокий духовный и мораль­ный уровень и обеспечила ей экономический рас­цвет и растущее благосостояние.

То, что община в своем уставе нуждалась также в праве на самоопределение, предполага­ет в конечном счете личную свободу отдельно­го человека. Об этой свободе Кальвин сказал, что она больше, чем половина жизни, и тот, кто от­нимает ее у человека, оскверняет церковь. От­дельный человек должен иметь право защищать эту свободу. Она должна быть гарантирована конституцией: «libertas... rite constituta». Это относится и к государственной сфере. Кальвин содействовал также свободе экономики, как было показано в последней главе. Наконец, в уставе о че­тырех должностях женевской церкви содержится модель политического разделения властей. Это не означает, что Кальвин был предшественником Монтескье. Тем не менее руководство женевской церкви было разделено на различные органы для проповеди, соблюдения учения, ведения экономи­ческих дел общины, надзора за нравами, попече­ния бедным и заботы о душе (духовники). Раз­деление и включение всех этих органов в единое целое общины позволяли и требовали взаимно­го контроля. Подоплекой равенства, братства и свободы было понятие договора, как бы его ни обосновывали с точки зрения естественного пра­ва или Библии. Кальвин поощрял все учрежде­ния, имеющие право контроля. Самым знамени­тым примером был тот исторический пакт на «Мэйфлауэр», который заключили отцы-пилигри­мы в составе 41 человека 11 ноября 1620 года. Здесь федеративно-теологические и теократические элементы приобрели политическую форму. Это был час рождения североамериканской демокра­тии. Не случайным является также и то, что зна­чительная часть передовых борцов современно­го учения об обществе, такие как Иоганн Альтузий, Томас Хукер, Хуго Гротиус, Джон Локк, Жан-Жак Руссо и другие принадлежали к реформированной церкви. В любом случае на протяжении своей четырехсотлетней истории кальвинизм содействовал идее современного правового государства, где политическая власть обосновывается, разделяется и контролируется правом обжалования.

 

ГРЕХ – нарушение законов Бога делами, словами или мыслями. Возникновение греха связано с первородным грехом совершенными первыми людьми Адамом и Евой, который стал передаваться по наследству последующим поколениям. Догмат о Г. испортившем человеческую природу, тесно связан с догматом о спасении. Теология кальвинизма представляет человека как бесконечно греховное и падшее существо (см. Пять тезисов кальвинизма, тезис № 1). Грешный человек не является свободной личностью и утратил способность к добру и богопознанию. Его участь предопределена до сотворения мира. Против учения Жана Кальвина выступал голландец Я. Арминий, который признал за человеком свободу воли и возложил на человека моральную ответственность за свое спасение. Антитринитарии отвергали концепцию грехопадения. По мнению одного из идеологов социального евангелизма – Ш. Мэтьюса, «Христос сохраняет полное молчание касательно всеобщей греховности». Г. – это результат невежества и уклонения от социального общения. Другой идеолог социального евангелизма – У. Раушенбуш строит свою социальную теорию в отрыве от доктрины. Что же касается представителей диалектической теологии (К. Барт, Р. Нибур и др.), то они в различных вариантах воспроизводят традиционно протестантскую концепцию Г.

 

ГРЕХОПАДЕНИЕ, ПЕРВОРОДНЫЙ ГРЕХ – В соответствии с Библейским повествованием – нарушение первыми людьми Адамом и Евой заповеди Бога об абсолютном повиновении. Этот факт повлек в дальнейшем изгнание Адама и Евы из рая, утрату ими и их потомками богоподобия и появление в мире зла, противоречащего божественной сущности.

 

ГРЕШНЫЕ ВЕРУЮЩИЕ – грешники находящиеся под благодатью и являющиеся наследниками Царства Божия.

 

ГРЕШНИКИ НЕПРОЩЕННЫЕ (ОСУЖДЕННЫЕ НА СМЕРТЬ) – Грешники лишенные благодати Божией и предназначенные к погибели в аду.

 

ГУГЕНОТЫ (от нем. Eidgenosse – союзник, верный) — последователи ка­львинизма, добивавшиеся осуще­ствления во Франции в 16—18 вв. принципов Реформации. С 1562 по 1594 французские католики, опираясь на объединившиеся вокруг коро­левского дома силы, вели крово­пролитные религиозные войны с Г., сре­ди которых были преимущественно представители третьего сословия (провинциальная буржуазия и ре­месленники) и недовольной централизованной политикой коро­левской власти части дворянства городов Юга и Юго-Западной Франции (см.,   напр.,   Варфоломеевская ночь). Завоеванные Г. в этих войнах религиозные и политические права были закреплены в Нантском эдикте 1598. В 17 в. при Ришелье репрес­сии против Г. были возобновле­ны, а в 1685 король Людовик XIV отменил Нантский эдикт и запре­тил отправление в стране протестантского культа. Преследования Г. привели к разрушению церковных структур французского протестантизма, массовым принуждениям к отречению и пе­реходу нескольких сот тысяч Г. в католичество, а также к эмиг­рации более 250 тыс. Г. в Англию. Германию, Данию, Нидерланды, Швейцарию и Швецию. Продол­жавшаяся борьба Г. за свободу совести вынудила Людовика XVI в 1787 признать гражданские права про­тестантов. После Великой французской революции декретом 1791 при­нцип свободы совести был закреп­лен окончательно и преследова­ния Г. со стороны государственной власти бы­ли прекращены.

 

ГУМАНИЗМ – (лат. Humanitas - xtkjdtxyjcnm) Человечность  в общественной деятельности в отношении к людям, ставящее в приоритет человеческим ценностям выше Божественных ценностей. Кальвинизм осуждает гуманистический подход в решении любых вопросов как религиозных, так и государственных отдавая приоритет исключительно ценностям Закона Божия. Гуманизм – рефлектированный антропоцентризм, который исходит из человеческого сознания и имеет своим объектом ценность человека, за исключением того, что отчуждает человека от самого себя, подчиняя его сверхчеловеческим силам и истинам или используя его для недостойных человека целей. В Германии гуманизм в конечном счете перешел в церковную реформацию, положив конец гуманизму.. Гуманизм как разновидность прагматизма есть также одно из направлений теории познания, согласно которому все наше познание по своим мотивам, так же как по своему объему и целям, является всегда только человеческим, не может выйти за пределы человека, порождено и обусловлено человеческими потребностями. Гуманизм в духе французского экзистенциализма является разновидностью прагматизма, согласно которому этические ценности и ценности блага существуют только в рамках человеческой деятельности и допущения, но не существуют независимо от этого и не являются абсолютными.

 

ГУС (Ян) – Годы жизни 1371-1415.  Ян Гус иде­олог чешской Реформации. Окончил Карлов университет в Праге, профессор, ректор университета. За открытую защиту учения Уиклифа, осуждение торго­вли индульгенциями был отлучен от церкви. В проповедях на чешском языке Г. осуждал церковные богатства, симонию (покупка и продажа церковных должностей), обличал католическое духовенство, требовал реформирования (преобразо­вания) церкви по образцу ранне-христианских общин. Г. считал сохране­ние власти у господствующих классов допустимым лишь при условии соблюдения ими «Закона Божье­го», развивал учение о неповино­вении неправедным властям, ре­формацию церкви и общества надеял­ся провести с помощью королевс­кой власти. В 1414 на Констанцском церковном соборе Г. отказался от­речься от своих убеждений, был осужден и сожжен как еретик. Г. боролся за национальные права чешского народа, чешской культуру и язык, его учение создало иде­ологические основы движения гуситов, оказало влияние на формирование идеологии немецкой Реформации.

 

ГУТРИ (Вильям) – Вильям Гутри, один из самых благочестивых и талантливых священнослужителей Шотландии, ро­дился в 1620 году в Питфорти, в своем родовом по­местье в графстве Ангус. Род дома Гутри, из кото­рого он происходит, был древним и уважаемым. Интерес семейства Гутри к делу евангельской исти­ны и благочестия подтверждается тем фактом, что все четверо сыновей, которых Бог даровал родите­лям Вильяма Гутри, с раннего возраста были по­священы на служение благовестия.

Единственным из этих четырех братьев, не по­лучившим постоянного прихода, был Роберт, кото­рый, однако, совершая самоотверженный труд во имя Христа, очень скоро подорвал свое здоровье и рано умер.

Другой из братьев - Александр - поселился в 1645 году в Стракатро, в пределах родного графст­ва, где и нес служение священнослужителя до своей смерти в 1661 году.

Третий из братьев - Джон, - самый младший в семье, стал священнослужителем в Тарболтоне, графство Эйршир, но, впоследствии, после восста­новления короля Карла II на Британском престоле, был лишен прихода по причине своей приверженно­сти Пресвитерианству. Вскоре, однако, под гнетом трудностей, выпавших на долю Джона, его здоро­вье ослабело и в l669 году он умер.

Незаурядные дарования Вильяма, старшего из этих выдающихся братьев, и его способности к учебе, проявились очень рано. Но до тех пор, пока Вильям не начал учебу в колледже, он не мог дос­тигнуть глубокого и спасающего знакомства с Божественнной истиной. Основательное же познание истины однажды побудило его посвятить свою жизнь Богу - Богу своего спасения - и, впоследст­вии, самым достоверным образом описать различ­ные случаи духовных болезней, которые ему дове­лось наблюдать.

Вильям Гутри был весьма признателен одному из своих близких родственников, который своими наставлениями показал ему важность пути святости. Этим человеком был его двоюродный брат Джеймс Гутри, возглавлявший одну из кафедр Нового кол­леджа имени Св. Андрея. Впоследствии Джеймс Гутри стал широко известным в Шотландии, как верный служитель Евангелия, который обрел венец мученика за свою верность Господу и строгое со­блюдение Священного Писания в период своего служения в г. Стирлинге.

При изучении теологии Вильяма Гутри направ­лял Сэмюэл Резерфорд, ставший профессором бо­гословия в колледже Св. Андрея в 1639 году. Он помог утвердить и взлелеять в сердце Вильяма уже заложенные там принципы благочестия и подвел его к решению всем своим сердцем посвятить себя на служение Христу. Чтобы не попасть в сети земных забот, Вильям передал права на поместье в Питфорти своему младшему брату, не занятому на то время духовной деятельностью.

Таким образом, обученный литературе и хоро­шо знакомый с религией как в теории, так и на практике, Вильям Гутри прекрасно подходил для служения на поприще проповеди Евангелия. Он по­лучил на это право, с высочайшего одобрения Пресвитерии, в августе 1642 года. Но только два года спустя Гутри получил церковь в недавно созданном фенвикском приходе и в ноябре 1644 года был ру­коположен на пасторское служение в соответствии с единодушным желанием прихожан.

Вскоре обнаружилось, что он имеет большой успех и популярность, выходящие далеко за преде­лы округа Эйршир, где находился его приход, дос­тигая Клайдесдейла, Стирлинга и Лотиана. Не­сколько раз к нему обращались с призывом оста­вить полюбившуюся ему общину, но безрезультат­но, пока, приблизительно год спустя после того, как он поселился здесь, и вскоре после его бракосо­четания с прекрасной девушкой из благородной се­мьи Лоу донов, ему не пришлось покинуть свой приход, будучи назначенным Генеральной Ассамб­леей капелланом в Шотландскую армию во время гражданской войны, которая закончилась казнью Карла I и подчинением Шотландии Протекторату Кромвеля.

В то время, как войска Лорда - Протектора Кромвеля завладели городом Глазго, христианское мужество Вильяма Гутри однажды проявилось при проведении воскресной евхаристии в церкви Эндрю Грея. Несколько английских офицеров замыслили привести в исполнение принцип, нарушающий уста­новленный порядок доступа к алтарю и сами возна­мерились подойти к нему, не поставив в известность пастора, т.е. не будучи должным образом признан­ными достойными такой чести. Когда они встали со скамьи, чтобы осуществить задуманное, Вильям Гутри, на долю которого выпала честь совершения этого священнодействия у алтаря, обратился к ним с, такой серьезностью, решительностью и с таким жаром, что они в полном замешательстве сели на свои места, не предпринимая дальнейших попыток нарушить порядок евхаристии.

Постановление, принятое в это время Церков­ным Правлением относительно служения армейских капелланов, сделало возможным для Вильяма Гутри замещение его на этом посту, время от времени, другими братьями; благодаря чему он мог периоди­чески радоваться семейному общению и заниматься пасторским и общественным служением.

Бог Своим провидением чудесно сохранил его во время войны и вернул к своей пастве, исполнен­ного еще большим рвением и посвященностью Богу. Прихожане церкви нуждались в его попечении, ибо в начале его служения среди них были широко рас­пространены такие явления, как неуважительное отношение к священному воскресному дню; остав­ление собраний в Божьем доме; пренебрежение се­мейным поклонением Богу; грубое невежество со всеми сопутствующими ему пороками. Способности Вильяма Гутри, природные и приобретенные, были умело применены им для сдерживания и обуздывания растущего среди людей беззакония.

В качестве иллюстрации достаточно привести следующий случай. Некий охотник-птицелов из его прихода, слишком увлеченный своим занятием, очень долго пропускал воскресные богослужения, что вошло у него в привычку. Вильям Гутри спро­сил его, почему он так поступает. Тот ответил, что для него воскресенье - самый удачный день недели. Гутри спросил, сколько он может заработать в этот день. Птицелов ответил: "Пол-кроны". Гутри ска­зал, что даст ему такую же сумму, если он прийдет в воскресенье в церковь, добившись, таким образом, его обещания прийти на богослужение. После про­поведи Гутри спросил, прийдет ли он в следующее воскресенье, если он даст ему столько же. Так он и поступил. С тех пор этот человек никогда уже не пропускал богослужения.

Впоследствии он стал членом церковного совета.

Гутри регулярно навещал своих прихожан на дому и эти визиты были для них очень желанны и полезны. Посещения больных и находящихся при смерти, которыми он никогда не пренебрегал, а также наставления молодежи в соответствии с еван­гельским учением о благочестии, его проповеди с церковной кафедры - во всем этом он являл себя «делателем неукоризненным, верно преподающим Слово истины» (2 Тим. 2:1).

 

Поскольку Вильям Гутри был также и должно­стным лицом, ему приходилось заботиться о долж­ном руководстве и благочинии в Церкви и регуляр­но присутствовать на различных совещаниях и важ­ных судебных заседаниях. Вероятно, Гутри являлся членом Генеральной Ассамблеи в 1649 году и его имя находилось в списках членов ее комиссии на­ряду с такими известными именами, как Джеймс Гутри, маркиз Аргайль, Дэвид Диксон, Джеймс Дархэм и Сэмюэл Резерфорд.

Во время печального разделения Шотландской Пресвитерианской Церкви на партии Резолюционистов и Протестеров или Ремонстрантов оба Гутри, Сэмюэл Резерфорд и некоторые из самых благочестивых и ревностных пресвитериан примк­нули к последней. Бейли упоминает в своих «Письмах», что на собрании их Западного Синода в 1654 году Ремонстранты избрали своим Председате­лем Вильяма Гутри.

Терпение, которое Гутри проявлял по отноше­нию к братьям, придерживающимся противополож­ной точки зрения в этом пагубном расколе, было отмечено его биографами; и таким образом он в полной мере проявлял свое пасторское попечение о людях.

Вскоре Вильям Гутри опубликовал свою книгу «Величайший интерес христианина». Этот труд много раз переиздавался, был переведен на разные языки и продолжает сохранять память об его авторе благодаря тому уважению, которое эта книга вызы­вает у всякого разумного христианина. Первое из­дание книги вышло в свет незадолго до восстанов­ления на британском престоле Карла II.

Вскоре после начала гонений Гутри предпринял одну из своих последних попыток сохранения ду­ховной свободы в церковных советах. Такую пози­цию он занял на собрании Синода Глазго и Эйра в апреле 1661 года, когда составил обращение, пред­назначенное для представления в Парламенте, в ко­тором была выражена его обеспокоенность сущест­вующим положением. Это обращение Синод утвер­дил, как "содержащее верное свидетельство чистоты наших реформ в поклонении, учении, благочинии и управлении, в равной степени замечательное своим благоразумием и своей смелостью".

Два месяца спустя его усердие в этом же деле защиты духовной свободы проявилось, когда он ис­кренне выразил желание быть на эшафоте в Един-бурге вместе со своим выдающимся родственником Джеймсом Гутри, который в июне 1661 года пре­терпел казнь и собственной кровью запечатлел свое свидетельство. Единственным, что удержало его от этого опасного для его земной жизни решения, бы­ло то, что он со вниманием отнесся к просьбам сво­ей общины не делать этого.

Уважение, которое Вильям Гутри снискал себе у представителей разных сословий, у знатных и простых людей, благодаря своей приветливости и мягким манерам обращения и надлежащему исполнению пасторских обязанностей, защитило его от гонений и он настойчиво продолжал проповедовать своей пастве истину такой, какой она есть в Иисусе.

Сила интеллекта и большой христианский опыт Вильяма Гутри очевидным образом проявлялись в его беседах и проповедях. И мы верим, что благо­даря его служению многие люди обрели печать бес­смертия, ибо, как утверждал один из современников Гутри Мэттью Крофорд, пастор из Иствуда, "он обратил к вере в Бога и утвердил на христианском пути много тысяч душ и признан величайшим дей­ствующим проповедником Шотландии".

Другой современник Вильяма Гутри говорит о том, что усердие Гутри и его успех среди жителей Фенвика были настолько велики, что под влиянием его служения почти все они "пришли к решимости твердо придерживаться истинного благочестия и поклоняться Богу в своих семьях. И хорошо из­вестно то, что многие из них были искренними и выдающимися христианами".

В разговоре с человеком, лишившим его долж­ности пастора, он смиренно и, в то же время, смело назвал это решение своим великим успехом, ни­спосланным от Бога: "Я благодарен Ему за это; да, я смотрю на это, как на дверь, которую открывает мне Бог для проповеди Евангелия, которую ни вы, ни любой другой человек не сможет закрыть, пока Бог не допустит этого".

Теперь Гутри был призван пережить испыта­ния, с которыми ранее столкнулось большинство его верных братьев, а в его жизни они были отсро­чены благодаря влиянию графа Гленкерна, а также Канцлера Шотландии. Они оба уважали Вильяма Гутри, как человека достойного; кроме того, граф испытывал к Гутри чувство благодарности, помня его доброе к нему отношение во время тюремного заключения, которому граф подвергся за свою пре­данность королю, когда у власти был Кромвель.

Воскресенье, 24 июля 1665 года, было назначе­но днем принудительного вступления в силу реше­ния об отстранении Вильяма Гутри от пасторского служения. Жители Фенвика были глубоко опечале­ны тем, что должны будут лишиться такого верного пастора. Среда, предшествующая этой дате, была объявлена днем смирения и молитвы. Гутри нашел подходящее этому событию место из Писания, сло­ва из книги пророка Осии 13:9: «Погубил ты себя, Израиль» - , серьезно призвав свою паству к терпе­нию и стойкости на пути святости, и назначил соб­рание общины рано утром в предстоящее воскресе­нье.

Свет этого дня Сына Человеческого возвестил о наступлении печального утра для этих людей, кото­рые собрались в последний раз послушать привет­ливый голос своего любимого пастора. Тема пропо­веди, наиболее подходящая для такого дня, была взята им из второй части стиха, прозвучавшего в среду: "Ибо только во Мне - опора твоя!" (Ос. 13:9). К концу проповеди лица всех слушателей были залиты слезами.

Вильям Гутри направлял своих слушателей к единственному Источнику помощи, могущему их поддержать и в это время, когда у них отнимают проповедь Евангелия и верных пасторов. И он ушел от них, доверив их великому Богу, Который Своих детей способен назидать более и быть им опорой во время нужды (Деян. 20:32).

До девяти часов утра община разошлась, без­мерно скорбя о том, что больше не услышит убеди­тельных бесед и проповедей Вильяма Гутри. Ни единый звук не нарушал тишину этого святого дня, пока не послышался отдаленный лошадиный топот, и вслед за ним вскоре появился отряд во главе со всадником в черном - викарием из Калдера, кото­рому причиталась плата в 5 фунтов за официальное извещение приказа об отставке. Он наблюдал цере­монию проповеди в пустой церкви, где присутство­вали только воины и дети.

Гутри учтиво принял его в своем доме и заявил в присутствии офицеров его отряда о том, что его подчинение приговору происходит не из уважения к авторитету прелата, не имеющего для него никакого значения, добавив: "Если бы я не испытывал ува­жения, которое я должен оказывать гражданской власти, я бы не прекратил свое служение вследст­вие этого приказа".

Следующий отрывок взят из официального от­вета Вильяма Гутри на письмо архиепископа:

"Настоящим я заявляю о том, что считаю себя при­званным Господом к служению пастора, и я по­жертвовал самыми дорогими мне отношениями в мире для того, чтобы всецело посвятить себя слу­жению благовестия на этом месте. Получив едино­душное приглашение от этого прихода, будучи ис­пытан и рукоположен Пресвитерией, я благослов­ляю Господа за то, что Он даровал мне некоторый успех и запечатлел мое служение - на душах и в сознании не только многих из тех, кто ушел на не­беса, но также и на душах некоторых из тех, кто еще находится на пути к ним".

Состояние здоровья, не беспокоившее Вильяма Гутри ранее, пошатнулось. Оно испытало сильный удар в связи со случившимся. Вильям Гутри боль­ше не проповедовал в приходе, а два месяца спустя уехал в свою вотчину в Питфорти, ставшую теперь его собственностью вследствие смерти остававшего­ся еще до этого времени в живых его брата. Одна­ко, имение принадлежало ему всего лишь один год, год, полный печали и боли, причиненной осложнениями после болезней и бедами, обрушившимися на церковь и народ Шотландии.

Во время последней болезни его навещали представители разных религиозных партий. Добро­желательно, но не изменив своих убеждений, он принял епископального священника, пришедшего побеседовать с ним, и умер исполненный веры в славное Евангелие, которое он проповедовал с не­поколебимым упованием на совершенное искупле­ние в Иисусе Христе.

Он умер днем, в среду, 10 октября 1665 года. Две его сестры (у родителей Вильяма Гутри было 6 детей, из них - две дочери) пережили его. Одна из них вышла замуж за преп. Патрика Уорнера из Ир­вина и родила Маргарет Уорнер, которая впослед­ствии вышла замуж за преп. Роберта Уодроу из Иствуда, правдивого летописца, рассказавшего о страданиях, выпавших в те годы на долю Шотланд­ской Церкви.

Вероятно, ни одна из проповедей Вильяма Гут­ри не была опубликована при его жизни. В качестве образца, дающего нам представление о том, на­сколько духовно верными и полезными были его проповеди, мы приводим отрывок, взятый из одной из этих проповедей, длительное время хранившейся в архивах преп. Роберта Уодроу и лишь недавно напечатанной под заглавием "Проповедь о сострада­нии".

В основание этой проповеди В. Гутри взял текст из Писания Матф. 15:23: "Отпусти ее, по­тому что кричит за нами".

"Действительно ли сострадание народа Божьего в наше время является таким холодным и слабым, что его нужно очень долго выпрашивать? Я хотел бы, чтобы вы могли сделать следующие три вывода из этого текста: 1). Когда вас что-либо беспокоит - вы обращае­тесь к Богу и усиленно молитесь о себе. Уверяю вас что от окружающих вас людей вы получите ма­ло помощи.

2). Так как вы мало можете надеяться на за­ступнические молитвы других людей, вам следует полагаться только на заступничество Христа. Те ваши молитвы, которые не вызваны состраданием, приносят мало пользы.

3). Относитесь ко всему, что получаете от Бо­га, как к дару свободной благодати, а не как к воз­награждению за свои молитвы или же молитвы дру­гих людей. Я не запрещаю вам молиться самим или искать молитвенной поддержки у других людей, и не осуждаю вас или их за отсутствие сострадания, но я бы призвал вас все-таки меньше обращаться за помощью к другим людям, а больше прибегать ко Христу и к Его заступничеству".

Наставник Вильяма Гутри по теологии и его близкий друг Сэмюэл Резерфорд, испытывая во время общественного волнения в стране большие трудности, так выражает свое уважение к Вильяму Гутри и его пастве: "Дорогой брат, поддержи меня, и пусть своими молитвами поддержат меня те, кто рядом с тобой, в ком мое утешение".

Автора книги "Величайший интерес христиани­на" также высоко ценил еще один выдающийся со­временник Вильяма Гутри доктор богословия Джон Оуэн, который однажды, доставая из своего карма­на отделанный золотом экземпляр книги Гутри, сказал одному пастору Шотландской Церкви: "Автор этого трактата - один из величайших свя­щенников, которые когда-либо писали, а трактат -это мой карманный путеводитель и, наряду с Но вым Заветом Седана, я всегда ношу его с собой. Я написал несколько томов, но в этом трактате со­держится больше духовных истин, чем во всех них вместе взятых".

Много лет спустя после смерти автора этот его труд, наряду с другими, подобными ему, подтолк­нули Джона Брауна, пастушка из окрестностей Абернети, к размышлениям и появлению у него глубокого интереса к вопросу спасения своей души; впоследствии же он стал выдающимся проповедни­ком Евангелия и профессором богословия, совер­шавшим сове служение в одной из отделившихся церквей на протяжении двадцати лет.

Возможно, существует много других примеров, когда эта книга послужила благословенным средст­вом к обличению, обращению и назиданию тех лю­дей, которые стали, таким образом, способными и других научить. Однако, только тот Великий День покажет нам все точно так, как оно есть на самом деле.

Следующие   цитаты   из   интереснейших "Мемуаров Доктора Чалмера" подтверждают то, ка­кого высокого мнения о ценности этой книги при­держивался доктор Чалмер:  "Вас интересует "Испытание спасительного интереса ко Христу" Гутри? Эта книга малого формата долгое время бы­ла любимым чтением шотландских крестьян. Он написал ее около ста пятидесяти лет тому назад, и одно ее замечательное свойство состоит в том, что одновременно с назиданием она очищает. Она помо­гает нам увидеть наши недостатки и, в то же время, дает нам сильнейшее утешение от того, что мы их осознаем. Для того, чтобы получить милость, мы должны почувствовать свою нищету.

... Я заканчиваю читать Гутри и думаю, что это лучшая книга из когда-либо прочитанных мною. Я оставлю ее в подарок семье Анстеров и перейду к чтению "Терпение в духовной жизни"... "Мне бы хотелось знать, понравилась ли вам та небольшая книга, которую я вам оставил? Я до сих пор думаю, что это лучшее сочинение, прочитанное мною по вопросу, который всех нас очень волнует, и усердно молюсь о том, чтобы все мы нашли на него пра­вильный ответ".

Лучшие и мудрые лю­ди его времени, а также последующих лет с благо­дарностью сохранили память о нем, и его труды продолжают нести благословение народу Божьему.